Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Перед тем как пойти баиньки (ну, или делать вид, что пошла заниматься этим подлым делом) решила "погадать" цитатами. Ну и загадала вопрос "что ждёт мой фик на Старты?".
Результат:
— Вот вы смеётесь. — Я? Плачу.
(с) День выборов.
И вот, блин, эти фразы полностью описывают всё, что я думаю о приближающихся Стартах и своём "творчестве" в целом.
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Не так давно подписалась на сообщество по ГП-скандалам. Не помню, что на меня нашло, но да не суть. Просто прочитав несколько «скандалов» там и походив по ссылкам я в очередной раз подумала… Странные люди = ) Вот право слово. Меня умиляет, когда каждый второй пишет, что «да мне, мол, срать на всех с высокой колокольни, у меня друзья/семья/работа/любимый хомячок», но при этом откликается на малейший всплеск в фандоме миллионом сообщений в комментариях и собственных постах в дайри. У меня, к примеру, нет двоих детей и собаки, я всего лишь работающая студентка с часто доебывающим младшим братом и то у меня не хватает времени, чтобы просматривать все крики фандомовцев, читать 50-ти страничные обсуждения и ещё самой что-то отвечать, я не всегда успеваю прочесть своих несчастных 50 избранных! Просто некогда. Так нахрена тогда лицемерить и трепаться про рожающую кошку, если всё своё свободное и большую часть работающего времени уходит на дайри, жж и форумы? Ну, блин, напиши прямо: да, люблю, и чО? Ну и ничего, тоже право. Не у всех же личная жизнь, в конце концов, есть. Просто вот это враньё самому себе и дешёвая попытка убедить в этом вранье сообщество — имхо, такая… грязь.
@музыка:
Joseph Williams and Sally Dworsky - Can You Feel the Love Tonight (Lion King OST) 2:55
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Да, наконец-то могу точно порадоваться.
Еду в Минск = ))) Куплены уже билеты, я счастлива до безобразия. Всего на 2 дня, но зато универ оплачивает 70% дороги за то, что я в субботу уделю 3 часа времени болению за институтскую команду КВН = ))) Правда мне уже успели трахвыеб изнасиловать мозг. Вопрос конца прошлой недели, после которого я начала уже кидаться на людей: "а где мы будем спать?". Вроде бы почти всё утрясли. Поскорее бы 23 октября = )))
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Вот. Решила-таки сказать, что меня раздражает в молодых людях.
Помню, не было лет 15 где-то, сидели с подругой на побережье, все такие охохо и прочие прелести, подошли два парня (мне кажется, им было лет так к 20 ближе), ну и начали знакомиться. Один очень активно кивал головой на все мои слова и вообще проявлял такие знаки внимания, что прямо о-ой, ну и к тому же он знал, что Королёв -- это город, в котором ЦУП. Я всегда была созданием очень нежным и стесняющимся (даже если многие этого до сих пор не понимают), поэтому пройтись с мальчиком по набережной меня уговаривали в два голоса моя подруга и его друг. Пошла. Через 5 метров меня настиг самый гениальный вопрос: "можно я тебя за руку возьму?.." Ну, закончилось это тем, что я ударно-быстрыми темпами протащила мальчика по берегу моря как собачонку.
Так вот, что я вспомнила-то это. Списалась неожиданно с мальчиком, который ооочень нравился мне в школе. Ну как-то по-дурацки получилось (через ф-моб), что мы списались. Я и предложила, что надо бы как-нибудь встретиться кофейку выпить (любовь-то прошла миллион лет назад, но интересно, как он там). На что он написал сначала на стене вконтакте "можно". А потом в личку: "ну можно было бы просто встретиться погулять. Если ты хочешь".
Боги мои, боги... Ну ёперный театр, я ведь уже написала, что была бы не против встретиться, зачем же ещё раз тыкать в это носом? Почему нельзя просто пригласить? Или это таким образом на меня тупо всю ответственность перекладывают, чтобы потом друзьям говорить: она меня гулять позвала, я долго ломался, но всё же решил осчастливить девушку...
Дачтобтебяконьтриразаналевоапотомнаправо!
Я терпеть ненавижу фразы, начинающиеся с "а можно я тебя...". Можно! Если было бы нельзя, ты бы это сразу понял.
По этому огромному билборду-лабиринту все время из точки А в точку B самым коротким путем перемещается шарик. 3. Предметные решения.
Показывает что эти сковородки действительно с крепкими ручками.
4. Интерактивность.
Реклама средства от целлюлита. Все желающие лопают полиэтилен, избавляясь от "целлюлита".
5. Взаимодействие со средой.
Реклама музея. 6. Действие и пост-эффект.
Реклама зубной пасты formula.
7. Взаимодействие со средой.
В одном месте решили что реклама уродует облик города. После чего прошла такая рекламная компания.
8. Взаимодействие со средой.
О разумном потреблении электроэнергии.
9. Взаимодействие со средой.
Идёт дождь -- девушка оголяется. 10. Взаимодействие со средой.
Клякса на рубашке при приближении оказывается вынесенной с билборда. Подъезжая совсем близко видна лишь белоснежная рубашка и логотип Аriel.
11. Взаимодействие со средой.
Новая Зеландия. Rain change everything. Please drive ti the conditions. Призывает быть внимательнее на дорогах во время сезона дождей. Намокая, образуются потеки красного цвета, будто мальчик плачет кровью.
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
найти с утра пару одинаковых носков -- проблема, которую я решать так и не научилась. Поэтому побегав по квартире с десятком штучных гольф, носков, чулок и ещё кучей всего, одела один носок розовый, другой -- голубой. Уже в универе обнаружила, что оказывается, они идеально подходят к кедам, в которых шнурки белого цвета с розово-голубыми вкраплениями ^^
А вообще, я сейчас ухожу стричься и краситься... в блондинку. Это стресс, да. Потому что, не считая короткого периода с каштановым и фуксийным цветом волос, я уже лет семь как рыжая. И... блин... для людей вокруг это тоже стресс, потому что... Потому что. ^^ Приду, попытаюсь сделать пафосную фодку = )
АПД
Н-да, блондинки из меня не получилось))) Покрасившись краской "Светлый блонд", я стала... карамельной ^^
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Когда-то у нас в институте в перерыве можно было купить вкуснейший пирожок с картошкой за 3.50 или сендвич за 16, или какую-нить плюшку/шоколадку/тост/бла-бла практически за копейки. Естественно, что все активно юзали этот метод борьбы с голодом и у тётенек-продавщиц, которых обычно к 3 неделе все уже знали как зовут и здоровались с ними (Привет, тёть кать! Ну как вы? -- Да хорошо, как математика?) выстраивались длинющие очереди. Понятное дело, что к 3 курсу цены несколько выросли везде, пирожок с картошкой стал стоить 6 рублей, сендвич -- 30, а карточка на метро 320 в месяц (при начальной стоимости в 160). Но студенты не унывали и продолжали тусить у тётенек, поедая хот-доги за 9 рублей. И всё были счастливы до безобразия. Пока нашему ректору (Дмитрию Викторовичу) не взбрело в голову всё это нахрен позакрывать. И еду в институте монополизировали. Теперь больше негде покупать пирожки и сендвичи. Но зато нам поставили автоматы с напитками, шоколадками и вафлями...
Итак, перерыв. Слышен громкий стук падения монет в щель, писк кнопочки... и громкое "Бля-я-ядь!", а потом грохот. Потому что в этих автоматах постоянно застревает еда! Постоянно! И начинается хождение по мукам. Девочки сначала закатывают глаза и мученически смотрят на ржущих подруг. Начинают смотреть на желанную шоколадушку со всех сторон, думая, как, собственно, её оттуда выпихнуть. Денег на новую жалко, поэтому вздохнув со вселенской грустью, они неловко начинают трясти аппарат. Вернее, пытаются трясти, потому что весят они тонну точно (без шуток). Иногда им на подмогу поспевают добрые молодцы, иногда не поспевают.
Зато появился новый "спорт" для парней: все ходят от автомата к автомату и ищут, можно ли что-нибудь из них вытрясти. Обычно -- можно. Я вот недавно там оставила Просто Чудо, потому что трясти машину было некогда, а бежать на следующую пару -- о-очень далеко.
А иногда машина играет в "наеби" и зажовывает деньги. Естественно, обратно их получить у вас уже не выйдет.
А, вспомнила, к чему об этом начала ^^ Я всё жду (как звучит, правда, плохо), когда этот автомат упадёт на кого-нибудь. Потому что в Америке от падения этих автоматов умирает до 1% студентов ежегодно. Вот так вот. Привет, Дмитрий Викторович!
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Женщины носят чулки и колготки, И равнодушны к вопросам культуры. Двадцать процентов из них - идиотки, Тридцать процентов - набитые дуры. Сорок процентов из них - психопатки, В сумме нам это дает девяносто. Десять процентов имеем в остaтке, Да и из этих-то выбрать не просто.
Тамара Панферова. Oтвет Иртеньеву
читать дальшеНосят мужчины усы и бородки, И обсуждают проблемы любые. Двадцать процентов из них - голубые. Сорок процентов - любители водки. Тридцать процентов из них - импотенты, У десяти - с головой не в порядке. В сумме нам это дает сто процентов, И ничего не имеем в остатке.
Эрнст. Ответ Иртеньеву и Панферовой
Сорок процентов из тех, что в колготках Неравнодушны к любителям водки. Любят порой голубых психопатки, Правда у них с головой не в порядке. Дуры всегда импотентов жалели А идиоток придурки хотели. В сумме, конечно же, нас - сто процентов: Дур, идиоток, козлов, импотентов...(с)
Чем-то напомнило перепевку песни:
Стоят девчонки, стоят в сторонке Платочки свои теребят А потому, что на 10 девчонок по статистике: 3 алкоголика, 3 наркомана, 3 гея 1 вроде бы ничего, но занят.
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Над этой статьей я ржала как ненормальная, пока читала ее про себя. Потом, ржала вдвойне, когда по телефону читала ее подруге. Потом ржала третий раз, помещая ее вконтакт. И сейчас, размещая ее сюда, ржу в очередной раз.
читать дальшеЭмма Найтли О том, как делаются дети, я узнала в десять лет. До этого я думала, что от поцелуев. Я точно знала: если герой целует героиню, то на следующей странице она уже укачивает на руках румяного малыша. И еще обычно почему-то плачет. Каким образом я ухитрилась не замечать постельных сцен в кино и глубокомысленных разговоров шепотом в школе – я не знаю. Но факт остается фактом: мою святую невинность изо всех сил охраняли ангелы. Ангелы сдались, когда Кэрол принесла в школу презерватив. «А что это такое?» – спросила я. Если вы когда-нибудь захотите почувствовать себя отщепенцем и изгоем общества – придите в начальную школу Роял Рассел и спросите, что такое презерватив.
Явившись домой в расстроенных чувствах, я незамедлительно потребовала разъяснений у мамы. Мама вздохнула и, отложив в сторону книгу про космических пиратов, как могла посвятила свою дочь в великую тайну размножения. К сожалению, она оперировала в основном термином «писечка». Думаю, этот факт задержал начало моей половой жизни года на три. Открывшиеся перспективы перевернули мою маленькую вселенную: все это было настолько неприлично, что в возрасте от 10 до 11 лет я была самым настоящим мизантропом: мне было стыдно смотреть на людей, потому что я точно знала, откуда они появляются и чем занимаются (для королевы и Хью Гранта я делала исключение. Для Хью, как выяснилось, напрасно). В 12 лет у меня начались месячные, я обзавелась собственной коробкой с тампонами и более либеральным мировоззрением. Например, вместе с Кэрол бегала подглядывать, как тренируются старшие футболисты. У одного из полузащитников были ужасно широкие шорты, и, если лечь на траву и притвориться, что разглядываешь жучков и ромашки, а полузащитника в это время собьют с ног, то можно было изрядно расширить свой кругозор. Кроме того, у меня выросла грудь, и это было весьма занимательно, так как она тряслась, когда подпрыгиваешь. Мужчинам не понять этой тихой радости, но не стоит забывать, что до этого у меня на теле не тряслось ничего, если не считать помпонов на гольфах. Гормоны продолжали честно выполнять свою работу, а тринадцатилетняя я терзалась вопросом, как заставить Энди Брэквелла обратить на меня хоть какое-то внимание. В ту пору я взялась вести дневник, который потом сохранила – чисто из самовоспитательных целей: чтобы, если мне вдруг покажется, что я умнее и лучше всех, а окружает меня тупое человеческое стадо, всегда можно было достать заветную тетрадку и прочитать, например, запись за 12 марта 1994 года. «Энди, Энди, милый, милый, любимый, единственный. Энди. Энди Брэквелл. ЭНДИ!!! Энди, Энди, Энди, Энди. Я обожаю Энди Брэквелла!!! Сегодня он в черном пуловере, и все девчонки на него смотрели». И сразу как-то преисполняешься скромности. Знойное лето своего шестнадцатилетия я провела в ссылке в Суррее. Родители затеяли разводиться, и меня сплавили к тетушке Роуз, которая хотя и любила немножко выпить, но в целом была сочтена подходящим наставником для молодежи в моем лице. И там я встретила Вонючку. Он был прекрасен. По вечерам тетушка Роуз предавалась легкой грусти над стаканчиком виски со льдом, а принц Вонючка раскрывал мне объятия, когда я, немножко пыхтя, но в целом изящно, вылезала из окна мансарды. Долгие часы мы лежали в куче старых ковриков на чердаке дома его бабушки и пытались любить друг друга. Я неоднократно слышала, что сексуальные инстинкты – врожденные: все, что нужно делать, неопытным любовникам подскажет сама природа. Но в случае нас с Вонючкой природа молчала, крепко стиснув зубы, – видимо, страшно не желала, чтобы мы, не дай бог, размножились. Ему тоже было шестнадцать, и он изо всех сил старался показаться опытным. Называл, к примеру, бюстгальтер «лифоном». К сожалению, это было практически все, что он умел. Нет, конечно, если бы я позволила целиком снять с себя джинсы, может быть, дело и двинулось с мертвой точки, но за этот последний бастион я сражалась как могла. В качестве компромисса мы спускали их до колен, что занимало два-три утомительно-упоительных часа. После этого отважный Вонючка пытался овладеть мною, но с тем же успехом он мог бы пытаться проделать это с русалочкой: тесно спутанные джинсами ноги не намного предпочтительнее хвоста. Днем я ходила невыспавшаяся, с искусанными губами и безумными глазами, периодически впадая в сладострастное забытье. Тетя Роуз не замечала ничего, да и выглядела примерно так же. Мы с ней обе жили лишь мечтой о вечерних свиданиях: меня ждал Вонючка, ее – «Лафройг» пятнадцатилетней выдержки. Когда пришлось возвращаться домой, я честно рыдала, а Вонючка, думаю, в глубине души ликовал. Подозреваю, что месяц бесплодных тисканий на чердаке несколько его подкосил. Жаль, что я не помню его настоящего имени и не могу проверить в Интернете, не стал ли он монахом или, скажем, маньяком, душащим женщин в подворотнях. В семнадцать лет я начала волноваться. Почти все мои подруги к тому времени завели себе бойфрендов и обладали хоть каким-то сексуальным опытом. Даже Кэрол, которая к тому времени весила 190 фунтов и вырастила себе довольно оригинальный нос.
А мне приходилось задавать им дурацкие вопросы. Например: «А нужно ли запихивать в презерватив яички или он и так не сползает?» Дошло до того, что они обсуждали при мне свои делишки, понизив голос, потому что как приличные леди не желали поднимать кое-какие вопросы при невинных девушках. Нет, не то чтобы у меня не было возможностей. То и дело на моем жизненном пути встречались добровольцы, готовые помочь в моей маленькой проблеме. Но в последний момент я всегда давала задний ход. Поцелуи на вечеринках, жаркий петтинг на скамейке в парке – на все это я была согласна. Но как только дело начинало по-настоящему пахнуть керосином, вся моя воинственная решительность немедленно затухала. Нет, я не боялась, что будет больно или, например, что этот бесчувственный негодяй разрушит мою хрупкую психику. Черта с два тогда можно было что-то сделать с моей психикой! Ею можно было траншеи копать! Но вспоминая незабвенного Вонючку, я начинала паниковать. В глубине души я была уверена, что именно со мной ни у кого ничего не получится, что я сделаю какую-нибудь чудовищную глупость и всем будет стыдно. И что я вообще устроена не так, как все женщины. Возможно, у меня там вообще ничего нет, а то, что есть, залито бетоном. (Школьный гинеколог, правда, ничего такого не говорила, но, может быть, она просто не хотела меня расстраивать.) Говорят, что нельзя заводить себе любимые страхи, так как они непременно сбудутся. Это великий закон общей подлости мироздания. Боишься собак – и тебе откусит ягодицу ротвейлер. Не веришь хирургам – и они забудут в твоем аппендиксе ключи и водительские права. А если ты всю жизнь живешь в страхе перед молнией, то уж она непременно постарается извернуться так, чтобы тюкнуть тебя по темечку. – Почему у меня ничего не получается? – сквозь зубы стонет Крис. Это мой первый любовник. Точнее, тот, кто должен был стать первым любовником. Ему 26 лет, и он уже был женат. Что ответить Крису, я не знаю, так как пребываю в молчаливой истерике. Он уже два часа предпринимает решительные атаки – у меня все болит, все стерто и все вспухло. – Прекрати зажиматься! – говорит он. – Постарайся расслабиться! Я изо всех сил стараюсь расслабиться. Так стараюсь, что у меня, кажется, начинаются судороги челюстей. Я уже давно не хочу никакого секса, я согласна на вечное безбрачие, лишь бы все это наконец кончилось. К сожалению, обстановка не располагает к тому, чтобы выбрать подходящий момент и незаметно уйти: машины у меня нет, а мы за сорок миль от Лондона, в романтическом отеле для влюбленных. Я стараюсь отвлечься. Думаю, например, о насильниках. О том, как им, бедным, непросто приходится и какой это тяжелый, неблагодарный труд. – Да что ж такое… – бормочет Крис. Тут у меня неожиданно решает проснуться чувство юмора – как всегда, некстати. – Позвони на ресепшен, попроси, чтобы прислали штопор, – советую я. Розовые стены отеля для влюбленных краснеют в свете отвратительного алого ночника. Мне уже нечего терять: я не женщина, я урод. Возможно, скрытый гермафродит. – Ладно, – говорит Крис. – Что-то я сегодня не в форме. Давай просто полежим, поболтаем. И тут же засыпает. Я сворачиваюсь калачиком подальше от него и тихо, скромно плачу, засунув в рот угол подушки. В этот момент я ненавижу Криса, себя, мужчин, женщин и прежде всего – того, кто придумал такой глупый, неудобный и непристойный способ любви. Кто бы этот мерзавец ни был. Крис лишил меня девственности, пока я спала, причем успела проснуться только под самый конец, чтобы сказать классическое «ой!». И потом был восхитительно долгий уикенд, во время которого мы вообще не вылезали из постели, а все подтверждали, подтверждали и еще раз подтверждали тот факт, что я настоящая, стопроцентная женщина, которой не страшен никакой секс! И все же иногда я грущу по своей невинности. По временам, когда я искренне верила, что куннилингус – это термин из физики. И в то, что у китайцев была такая казнь для женщин: их заставляли спать с тремя мужчинами сразу и бедняжки умирали от наслаждения. И в то, что мужчина во время секса не в состоянии собой владеть до такой степени, что, если его кинуть в огонь, он и там будет яростно любить свою сгорающую подругу. Я скучаю по всей этой очаровательной дремучей мифологии девственниц, которые возводят такое приятное, но незатейливое дело, как секс, до Великой Мистерии Бытия.
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
Комната Эймса была сконструирована художником и психологом Адельбертом Эймсом в 1946 году. Дальняя стена комнаты расположена не под прямым углом к боковым стенам, как это обычно бывает, а под очень острым углом к одной стене и, соответственно, под тупым углом к другой. Благодаря ложной перспективе, созданной в том числе узорами на стенах и полу (в данном случае - черно-белые клетки), наблюдатель воспринимает эту комнату прямоугольной. В результате оптической иллюзии, человек, стоящий в ближнем (к наблюдателю) углу такой комнаты, выглядит великаном, а находящийся в дальнем углу — карликом. При передвижении человека из одного угла в другой, создается ощущение, что он увеличивается в размерах или уменьшается.
Мне все равно, что вы там про меня говорите. Главное, произносите мое имя без ошибок.
"Сумеркомания" — мне кажется, что скоро эту болезнь надо будет вносить в энциклопедии, а несчастные студенты медов должны будут искать пути лечения. Потому что это — уже не-нор-маль-но. Наверняка, такое есть во всех фандомах, просто я не обращала внимания... А тут вдруг обратила... фодки